2 февраля исполняется 75 лет с момента победы в сражении под Сталинградом. Именно тогда свершился окончательный перелом в ходе противостояния Советского Союза и гитлеровской Германии, именно с этого дня страшная война бесповоротно покатилась не на восток, а на запад. Но до 2 февраля 1943 года было свыше семи месяцев тяжелейших боёв на подступах к Волге, и среди других советских войск в них приняли участие наши резервы, срочно переброшенные к Сталинграду с Дальнего Востока. Специально для DV историк Алексей Волынец расскажет об участии воинов-дальневосточников в той легендарной битве.

На грани катастрофы

Летом 1942 года СССР вновь оказался на грани катастрофы: выдержав в предыдущем году самый первый и страшный удар врага, советская армия летом второго года войны снова вынуждена была отступать далеко на восток. Москва хотя и была спасена в боях минувшей зимы, но фронт всё ещё стоял в 150 км от неё. Ленинград находился в блокаде, а на юге после долгой осады был потерян Севастополь. Враг, прорвав линию фронта в излучине Дона, рвался к Волге.

Здесь наносили главный удар основные силы Гитлера в 1942 году. Сумей враг закрепиться на берегах Волги, были бы перерезаны все основные артерии, соединяющие центр страны с Кавказом. Помимо Северного Кавказа и Азербайджана, высококачественную нефть в СССР тогда в промышленных масштабах добывали только на Сахалине — обширные нефтяные поля Западной Сибири ещё не были разведаны и освоены. Хотя нефтяники Сахалина уже в 1941 году удвоили добычу «чёрного золота» по сравнению с довоенной, но нефть дальневосточного острова составляла лишь несколько процентов в объёмах добычи всей страны. Поэтому потеря кавказской нефти грозила оставить без топлива почти всю технику и промышленность СССР, что вело к неминуемому поражению.

В то время появится знаменитый приказ Сталина №227, известный как «Ни шагу назад». Его строки гласили: «У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону… Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину».

Одним словом, положение Советского Союза в те месяцы балансировало на грани катастрофы. Судьба страны и народа должна была решиться в битве на Волге. Необходимы были свежие дивизии, ранее не участвовавшие в войне резервы, чтобы остановить и разгромить гитлеровские войска. К лету 1942 года Дальний Восток оставался одним из немногих регионов СССР, где ещё можно было изыскать такие резервы.

92% молодёжи

Хотя Приморье и Приамурье от линии фронта отделяли многие тысячи километров, жители этих регионов, как и все граждане страны, с первых дней участвовали в той страшной войне. Первый эшелон бойцов-дальневосточников ушёл на запад уже вечером 28 июня 1941 года.

Резервы, срочно прибывшие с Дальнего Востока, участвовали и в Битве за Москву. Например, в октябре 1941 года к столице была переброшена 32-я Краснознамённая стрелковая дивизия, до войны располагавшаяся в Приморье и участвовавшая в боях с японцами у озера Хасан. Изначально дальневосточная дивизия ехала на северо-запад, чтобы попытаться прорвать блокаду Ленинграда, но выход немцев на ближние подступы к Москве изменил все планы. Воинам, прибывшим из Приморья, пришлось в те дни сражаться на знаменитом Бородинском поле.

17 октября 1941 года, в бою на поле исторического сражения, отличился рядовой боец приморской дивизии — 18-летний наводчик артиллерийского орудия Фёдор Чихман, уроженец Благовещенска. Осколком вражеского снаряда ему оторвало правую руку, он сумел произвести выстрел левой и подбил вражеский танк. За этот подвиг рядовой был награждён орденом Ленина, высшей наградой СССР.

В те же дни на Волоколамском шоссе сдерживала наступавшего врага 78-я дивизия, до войны располагавшаяся под Хабаровском. Ей пришлось противостоять танкам дивизии СС «Рейх», и по итогам тех боёв дальневосточная дивизия одной из первых получила звание гвардейской. Всего же в Битве за Москву участвовало семь дивизий, прибывших с Дальнего Востока, и четыре стрелковые бригады, сформированные из моряков Тихоокеанского флота и Амурской флотилии.

Все дни войны, начиная с 22 июня 1941 года, на Дальнем Востоке, как и во всех иных районах СССР, безостановочно шёл призыв на фронт. Основная тяжесть легла на молодёжь. Согласно сухой статистике, к середине 1942 года из Приморья и Приамурья были призваны в ряды вооружённых сил 92% юношей в возрасте 18–20 лет.

Вместо дивизий, уехавших на фронт, на берегах Амура и Уссури спешно формировались новые, куда направлялись призванные как с Дальнего Востока, так и из других регионов большой страны. Именно об этих новых дивизиях первым делом вспомнили в Москве, когда гитлеровские танки, прорвав фронт на Дону, устремились к Волге.

Директива №9944101

8 июля 1942 года в Хабаровске, где тогда располагался штаб всех войск Дальнего Востока, получили из Москвы секретную директиву с длинным номером 9944101. «Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Верховного главнокомандования следующие стрелковые соединения…» — гласил текст под грифом «совершенно секретно», далее шёл перечень восьми дальневосточных дивизий, подлежавших срочной отправке на запад. Из Хабаровского края на фронт отправлялись 205-я и 422-я стрелковые дивизии. Из Приморья — 87, 98, 126 и 208-я дивизии. С территории Амурской области на войну уходили 96-я и 204-я дивизии. Кроме того, на фронт отправлялись и три стрелковые бригады — одна из Биробиджана, две из Приморья.

Всего с берегов Амура и Уссури в июле 1942 года в «резерв Верховного главнокомандования» уходили свыше 100 тысяч бойцов. Под этим «резервом», о чём на Дальнем Востоке ещё никому не было известно, подразумевался экстренно создававшийся Сталинградский фронт. Никто ещё не знал и о том, что две из восьми дальневосточных дивизий вскоре полностью погибнут в жестоких боях на подступах к Волге…

Согласно приказу Москвы, отправка на фронт резервов с Дальнего Востока началась 10 июля 1942 года. В целях сохранения секретности солдаты и младшие командиры, естественно, ничего не знали о месте нового назначения.

«И вот мы отправились в неизвестный нам путь, — спустя много десятилетий вспоминал те дни Георгий Зверев, в то время лейтенант 204-й дивизии, отправленной на фронт с берегов Амура. — Проезжали мы через Свободный, Благовещенск, Хабаровск… На дороге останавливались только для заправки. Как правило, это делалось два раза в день: кидали уголь и ехали дальше… Нам видно было, как эшелоны один за другим шли. Паровозы менялись, а мы продолжали своё движение. Отмахали путь через всю Сибирь, Урал. Я подумал, что мы к Ленинграду, наверное, едем, потому что мы не через Челябинск, а через Свердловск ехали… Просыпаемся как-то утром: оказывается, мы едем не на запад, а на юг. Что такое? Какая-то река перед нами расстилается». 

К началу лета 1942 года линия фронта проходила в районе реки Дон, и город Сталинград на Волге советские люди по инерции всё ещё воспринимали как глубокий тыл. Однако этот тыл из-за прорывов врага в те дни стремительно становился фронтом.

«Вначале мы ехали вроде бы под Москву, но завернули нас на Сталинград, — вспоминал Семён Григорьевич Лесков, уроженец Хабаровска, связист в артиллерийском полку 205-й дивизии. — Наш полк разгружали на станции Поворино, и мы с самого начала оказались под присмотром немцев… Листовки, кроме бомб, сбрасывали, в них обращение к нам: «Мы знаем, что вы с Дальнего Востока, не сопротивляйтесь, мы вас разобьём». В той ситуации трудно было разобраться, что вокруг происходит. После немецкого авианалёта мы продвинулись вперёд, там овраги такие в степи, по-местному — балки. Рассредоточились в них. А неподалёку в таких же балках немцы сидят…»

«До Волги метров 200…»

205-я дивизия, прибывшая на Сталинградский фронт из Хабаровска, одной из первых попала под главный удар немецкого наступления. К началу августа 1942 года дивизия насчитывала 11 826 человек — за первые две недели боёв на западном берегу реки Дон, на дальних подступах к Сталинграду, потеряла почти треть состава. К вечеру 15 августа дивизия оказалась в окружении противника и начала отходить к донским переправам.

Прикрывавший отступление 731-й полк дивизии полностью погиб в бою — командир полка майор Владимир Кельберг, его заместитель и комиссар полка, чтобы не попасть в плен, застрелились. «Перед тем как стреляться, приказали адъютантам добить, если сами выстрелят неудачно. Остальным сказали поступать, как посчитают правильным сами…» — вспоминал позднее санитар Василий Иванович Саменков, раненым попавший в плен и единственный, кто выжил из того полка. Всего же из почти 12 тысяч человек хабаровской дивизии к концу августа смогли выйти из окружения не более 400 человек.

В те же августовские дни 1942 года в 100 км южнее, у станции Котельниково, погибла 208-я дивизия, прибывшая на Сталинградский фронт из Хасанского района Приморского края. Дивизии пришлось вступить в бой с прорвавшимися танками врага, не успев полностью выгрузиться из железнодорожных вагонов. Эшелон с боеприпасами был уничтожен немецкими бомбардировщиками, и бойцам из Приморья пришлось сражаться в условиях нехватки снарядов и патронов.

Вот как те трагические минуты вспоминал будущий герой Сталинградской битвы Василий Чуйков, тогда, после прорыва немцев, пытавшийся организовать оборону города на юго-западном направлении: «Мы опять встретили отходивших вдоль железной дороги людей и повозки. С трудом найдя в толпе офицера, я узнал от него тяжёлую весть: 3 августа несколько эшелонов 208-й дивизии, выгрузившись на станции Котельниково, были внезапно атакованы авиацией и танками противника. Уцелевшие подразделения отходили назад вдоль железной дороги. Где были командир дивизии, командиры полков и штабы — узнать не удалось… Возле разъезда Небыковский батальон бойцов 208-й стрелковой дивизии, развернувшись цепью фронтом на юг, рыл окопы. Командир батальона доложил, что, узнав от отходящих с юга о появлении немецких танков в Котельниково, он по своей инициативе решил занять оборону. Где командир полка или дивизии, он не знал, поскольку его батальон только выгрузили. Я одобрил действия этого командира батальона, приказав задерживать отходящих, и обещал дать ему связь от ближайшего штаба, который надеялся найти…»

Будущий маршал Чуйков тогда ещё не знал, что буквально несколько часов назад прибывшая из Приморья дивизия, по сути, перестала существовать — её штаб и основные силы были разбиты наступавшими немецкими танками у станции Челеково, примерно в 100 км к юго-западу от Сталинграда. Командир дивизии полковник Константин Воскобойников погиб в бою.

Всего же в августе 1942 года из 13 360 бойцов 208-й приморской дивизии выжило около тысячи человек. Выжившие были переданы на усиление земляков — 126-й дивизии, также только что прибывшей из Приморья. Этому воинскому соединению пришлось в течение всего августа быть основой нашей обороны на юго-западных подступах к Сталинграду.

К 29 августа поредевшая в боях 126-я дивизия насчитывала менее половины изначального состава — около 4 тысяч бойцов. Командир дивизии полковник Владимир Сорокин получил приказ прикрыть отход остальных частей к Волге.

— сохранились слова командующего армией, обращённые к офицерам приморской дивизии. Спустя двое суток тяжелейших боёв к своим на окраину Сталинграда вышло 340 человек — лишь каждый десятый из остававшихся прикрывать отступление.

Дальнейшую фронтовую судьбу 126-й приморской дивизии спустя десятилетия вспоминал Алексей Филиппович Кузнецов, тогда младший лейтенант: «Нам дали участок под балкой Купоросной. Сказали, чтобы продержались 3–4 дня, а потом сменят. 8 суток мы бились… До Волги метров 200. Утром пойдёшь умыться, боже мой! Плывут трупы. Жуть такая».

«Если выиграю, то могут и застрелить…»

В боях на южных подступах к Сталинграду соседом 126-й дивизии, прибывшей из Приморья, была 204-я дивизия, переброшенная на фронт из Амурской области. За полтора месяца боёв дивизия потеряла большую часть бойцов — из 12 126 человек в строю осталось всего 1512.

Тем не менее этой дивизии повезло, если так можно выразиться о фронтовой судьбе: в середине сентября 1942 года решением высшего командования её вывели в ближний тыл на отдых и пополнение. Спустя два месяца бойцы 204-й дивизии были на острие начавшегося контрнаступления — вели бои у пригородов Сталинграда, отрезая противника наступлением с юга.

Тем временем в числе войск, наступавших с севера, тоже были бойцы из Амурской области — 96-я стрелковая дивизия. До июля 1942 года она располагалась в городе Завитинске (в то время посёлок Завитая) в 5820 км к востоку от Сталинграда. В августе переброшенная на фронт дивизия сумела захватить и удержать на левом берегу Дона стратегический плацдарм — именно он в ноябре того года стал исходной точкой нашего контрнаступления на северном фланге Сталинградской битвы.

В следующие месяцы дивизия участвовала в ликвидации немецкой группировки, окружённой в Сталинграде. В конце января 1943 года именно бойцам 96-й амурской дивизии поручили передать командованию окружённого противника предложение о капитуляции. Ультиматум понёс лейтенант Василий Попов, начинавший военную службу в Приморье, в Спасске-Дальнем.

Много лет спустя он так вспоминал те события: «Как-то раз меня вызвали в штаб и сказали — пойдёте к немцам для переговоров. Я согласился с ходу. До меня на это задание приглашали пять или шесть офицеров — все отказались. А я согласился. И вот меня начали готовить — одели в белый маскировочный костюм, дали белый флаг и пакет с ультиматумом советского командования. 27 января 1943 года вышли на передовую. Всё было тихо, ни с нашей стороны, ни со стороны немцев огня не велось. Пошёл я к немцам, перешёл через балку, дошёл до их переднего края. Тут выходит немецкий ефрейтор, остановил меня. Потом подошёл офицер, вытащил носовой платок, завязал мне глаза, взял под руку и повёл. А я начал отсчитывать шаги, сколько в каком направлении — 75 шагов прямо, 32 влево и ещё 20 прямо…»

В итоге лейтенант с завязанными глазами оказался в центре разрушенного Сталинграда, в одном из подвалов, где размещался штаб немецких войск. Только там ему сняли повязку с лица, и Василию Попову довелось более часа изнутри наблюдать жизнь окружённого врага. Спустя десятилетия он вспоминал:

В шахматы с врагом наш парламентёр так и не сыграл. Из всего увиденного в немецком тылу ему больше всего запомнился штабной переводчик, который, провожая парламентёра, вдруг показал владение самой неформальной русской лексикой. Как вспоминал Василий Попов: «И он мне, прямо вот так, по-русски, и говорит: мы, немцы, ещё в таком ****** [ужасном — DV] положении ни разу не были…»

Дальневосточные гвардейцы Сталинграда

От начала и до конца Сталинградской битвы в ней участвовала и 422-я стрелковая дивизия, сформированная в Хабаровском крае. Первый эшелон дивизии отправился на фронт 12 июля 1942 года со станции Розенгартовка, в 150 км к югу от Хабаровска, и ровно через две недели прибыл на станцию Гумрак, в 15 км к западу от Сталинграда. Дивизии пришлось воевать в степях к югу от города. О напряжении боёв свидетельствуют потери — если 25 августа в дивизии насчитывался 10 841 боец, то спустя полтора месяца в строю оставалось 4356 человек. Спустя ещё месяц — всего 3550.

Однако и наши бойцы наносили существенный урон врагу. В составе хабаровской дивизии было много охотников, до войны добывавших зверя в приамурской тайге, — меткие стрелки, на фронте они стали снайперами. Именно в 422-й дивизии воевал нанаец Алексей Григорьевич Самар, ставший самым результативным снайпером Сталинградской битвы. За несколько месяцев боёв он уничтожил свыше двух сотен гитлеровцев. В сражавшейся по соседству 96-й дивизии, прибывшей под Сталинград из Амурской области, тоже был свой снайпер по фамилии Самар — к концу 1942 года Семён Самар имел на счету шесть десятков уничтоженных солдат врага.

На завершающем этапе Сталинградской битвы сыграла решающую роль ещё одна дальневосточная войсковая часть — созданная в Приморье 87-я стрелковая дивизия. Именно её бойцы в декабре 1942 года выдержали контрудар немецких резервов, пытавшихся пробиться к уже окружённым в сталинградском котле гитлеровцам. Солдаты приморской дивизии тогда за пять суток отразили три десятка атак множества вражеских танков, не пропустив противника и не позволив пробить коридор к блокированным в Сталинграде немцам.

В ходе этих боёв самый знаменитый подвиг был совершен 18 декабря 1942 года — на одной из безымянных высот 24 бойца во главе с лейтенантом Павлом Наумовым ценой своей жизни подбили 18 вражеских танков. Именно про этих героев из 87-й приморской дивизии рассказывал знаменитый в советское время кинофильм «Горячий снег».

В начале 1943 года по итогам разгрома гитлеровских войск в Сталинградской битве четыре дальневосточные дивизии за успехи в боях получили звания гвардейских. 96-я дивизия из Амурской области стала 68-й гвардейской, в дальнейшем прошла всю войну и закончила её в Австрии. Также сформированная в Амурской области 204-я дивизия стала 78-й гвардейской — победный май 1945 года она встретила в Праге.

Там же, в районе Праги, закончила войну и хабаровская 422-я дивизия, тоже по результатам Сталинградской битвы ставшая гвардией и получившая наименование 81-й гвардейской. Именно эта дальневосточная дивизия ровно 75 лет назад, 30 января 1943 года, первой пробилась к железнодорожному вокзалу в центре Сталинграда, окончательно добив окружённую группировку противника и обеспечив финальную точку в победе на Волге.

Прибывшая на фронт из Приморья 98-я дивизия по итогам сталинградских боёв тоже стала гвардейской. Возникнув у истоков реки Уссури, пройдя всю войну от берегов Волги, эта дивизия встретила 9 мая 1945 года на реке Дунай, у границы Чехии и Австрии — в восьми тысячах километров от места своего рождения…

Победа досталась дорого — и всей стране, и Дальнему Востоку. Известно, что за годы Великой Отечественной войны каждый шестой, призванный в армию из Приморья и Приамурья, погиб в боях с врагом. В результате потерь и мобилизаций к маю 1945 года население Хабаровского края уменьшилось на 17%, Приморского — на 20%. Если до войны на Дальнем Востоке, по статистике, на 72 женщины приходилось 100 мужчин, то уже к 1945 году количество женщин здесь превышало число мужчин в полтора раза, а девушек 18–27 лет было почти в два раза больше, чем юношей этого же возраста.