Владивостокская Хитровка

Почему Миллионка?

В первые годы существования Владивостока манзы (так именовали местных китайцев), которых в городе было немало, заселили Семёновский покос — теперь Спортивная набережная. Тогда и возник во Владивостоке свой собственный «чайна-таун», в 1870 годах состоящий из лепившихся друг к другу фанз — самодельных хибарок из переплетённых прутьев, обмазанных глиной. Внутри был очаг, а крыша делалась из сена, поэтому главной «фишкой» такого жилища была хорошая «сгораемость», что и происходило с Миллионкой много раз на протяжении её существования. Пожары, порой весьма масштабные, иногда уничтожали весь Семёновский покос вместе с его базарными лавками. Но «чайна-таун» возрождался вновь и вновь.

Городские власти упорно пытались выселить китайцев с захваченного ими места, но, несмотря на постановления думы, усилия чинов полиции и даже указания генерал-губернатора, сделать это не удавалось. В конце концов, манзы фактически остались там же, но селились теперь в домах, принадлежащих разным владельцам. Именно так возникла Миллионка, названная от вроде бы «миллиона» китайцев, находящих здесь пристанище. Хотя жили тут и корейцы, и японцы, и греки, и малоимущие русские, и вообще бог знает кто…

Кстати о греках: на Семёновской улице сохранилось здание бани Герасима Антипаса. В городе ее величали «Дом с лирой», поскольку изображение лиры украшало фасад дома. Баня Антипаса слыла «общественным центром» Владивостока, где можно было не только помыться, но и полюбоваться настоящими восточными танцами.

Несколькими банями в городе владел Даниил Амарандос, тоже грек, но турецкий подданный. А вот некий Туллиатос занимался поставками спирта, в том числе контрабандными. Жили здесь и японцы, но в основном в северной части, обособленно от других. На самом деле все кварталы Миллионки буквально кишели японцами, особенно перед русско-японской войной — эпоху активного шпионажа в отношении российского флота и армейских частей, дислоцированных во Владивостоке. Считается, что японские резиденты не только выведывали наши секреты, но даже пытались корректировать огонь с кораблей своей флотилии по Владивостоку. В кварталах Миллионки полиция нередко задерживала шпионов-японцев, которые выдавали себя за китайцев, приклеивая к волосам косы.

«Золотая» земля

Участками в районе Миллионки владели самые разные лица: китайцы, и русские, и японцы; нередко наделы переходили из рук в руки. Так, американец Карл Генри Купер, один из первых жителей Владивостока, в своё время приобрёл большие городские площади, в том числе и в этих кварталах, а позже часть владений перепродал японской фирме «Д. Сугиура». Принадлежавший Куперам отель, существующий сегодня как памятник архитектуры, разместился на улице Адмирала Фокина. Женой Купера была китаянка Мэри, в фанзе которой на границе Миллионки обосновался первый во Владивостоке театр. Позже фанза была снесена, и на её месте выстроено другое здание — ныне клуб имени Дзержинского. Доходные дома также и другим уроженцам Страны восходящего солнца.

С постройкой многоэтажных домов, в большинстве сохранившихся до сих пор, в быту их обитателей мало что переменилось. В июле 1897 года газета «Владивосток» писала: «Хотя наш „Семёновский покос“ за последние годы и сделался совершенно неузнаваем по наружному виду, но внутреннее его содержание изменилось к лучшему немного. В громадных каменных домах, заменивших грязные мазанки-фанзы, ютится ещё больше рабочего люда — китайцев, чем помещалось на том же пространстве в фанзах. Владельцы таких домов извлекают из них сотни рублей дохода в месяц». Действительно, даже элементарные ночлежки приносили их владельцам значительную прибыль, не говоря уж о публичных и игорных домах, забегаловках и опиекурильнях, как правило существовавших нелегально.

Понятно, что Миллионка обладала особой притягательностью для обычных жителей города. Туда за развлечениями захаживали русские и иностранные моряки, любопытные обыватели, нижние армейские чины и даже офицеры — последние были находкой для «шпионов». Многих привлекали и низкие цены: никого не смущало, что пельмени могут быть «с котятиной», а товар — фальсификатом. Между тем все знали, например, что купец Чи Фу Сай, имевший лавки в этом районе, был местным «королём мошенничества». «В его магазинах в числе нескольких весов новейшей конструкции есть весьма сомнительной верности, например с дробью; есть и гири, имеющие внутри другой, лёгкий металл…» — вспоминал современник. Чай «высшего сорта» готовился так: брали уже заваренный, сушили и, смешивая со свежим, снова упаковывали.

На вкус и запах…

Выглядела Миллионка колоритно и жутковато: разномастные здания из красного кирпича, опоясанные подвесными галереями, стояли буквально вплотную. Проходные дворы, воздушные мостки-переходы, огромные подвалы и подземные ходы позволяли войти в одном месте и выйти совершенно в другом, а в случае опасности — вообще не показываться вне Миллионки неделями и месяцами. Здесь было всё, что нужно для жизни: харчевни, лавочки, бани, прачечные, парикмахерские; уличные портные, спекулянты и целители; можно было купить фальшивый паспорт, убить время за азартными играми, потратить деньги на дом терпимости или на опиум, даже посетить китайский театр. При этом Миллионка жила ещё и своей, скрытой от посторонних глаз жизнью.

Но главной её особенностью, наверное, был… запах. В нём, по словам современников, перемешивались своеобразные ароматы китайской кухни, пар из дверей пельменных, вонь от выгребных ям и гниющих куч отбросов, просто выброшенных на улицу; вдруг накатывала резкая волна раскалённого соевого масла и поджаренного кунжута, сменявшаяся рыбным духом. И ещё непрестанный шум, буквально оглушающий зашедших сюда: выкрики торговцев и зазывал, бормотание предсказателей судьбы, звуки барабанов и дудочек, взрывы петард, хохот людей, обступивших фокусников, обычный разговор китайцев, больше похожий на ссору или выяснение отношений. Есть и письменные описания этой экзотики, например в газете «Дальний Восток» 1902 года:

«На углу Пекинской и Корейской улиц имеется дом… это Ново-Московская гостиница… Вот одна из комнат — она тесная и грязная и напоминает сорный ящик, в котором живет 4−5 человек. В подвале дома ютятся 8 человек. Эта берлога не имеет доступа свежего воздуха и света. От этой деревянной гостиницы, существующей два десятка лет, один шаг к каменному манзовскому сооружению, где ютятся обитатели в три яруса. В каждой из пяти комнат идет банковка („банковками“ называли игорные дома — DV) и курят опий, здесь скапливается от 80 до 120 человек. В них обилие клопов. Рядом китайский пивоваренный завод, распространяющий аромат от отбросов, гниющих тут же. Жидкость от них подтекает в ледник, окруженный уборными. Вонь, грязь и нагромождение мусора».

Жажда наживы

В частности, легендарной стала история золотого клада китайских разбойников, якобы запрятанного в трущобах Миллионки. Считается, что золото, добытое хунхузами в потаённых уголках края, свозилось во Владивосток. Отступая под натиском русских войск во время так называемой «манзовской войны» (1868 год), бандиты часть увезли с собой в Китай, а оставшееся запрятали до лучших времён в недрах «чайна тауна». Существовала, переходя из рук в руки, хунхузская карта с указанием тайника, которую в 1882 году на острове Русском нашёл некий казак. По каким-то причинам он сам ею не воспользовался, а, в конце концов, продал владивостокскому купцу, по фамилии Вишняк. Но тот тоже не спешил (или опасался) изымать золото из тайника, и о карте прослышали «новые» хунхузы.

Они не без основания считали добычу прошлых лет своей. Вот тогда, в 1907 году, хунхузский главарь Чжан Цзолинь с группой своих подручных прибыл из Китая во Владивосток, имея твёрдое намерение найти клад. Чжан Цзолинь родился в 1875 году в провинции Ляонин, рано остался сиротой и вполне традиционно стал бандитом, но с 1902 года перешёл на сторону правительства Китая и был назначен командиром кавалерийского отряда (в принципе — те же хунхузы, только государственные). В этот период он и нашёл время посетить Владивосток. Здесь его встретил названный брат, местный китайский «авторитет» — Чжан Цзучан, выходец из Шаньдуня. В 1899 году, в возрасте 18 лет, он появился в Маньчжурии, где вступил в отряд хунхузов и возглавил его.

Через пару лет Чжан перебрался во Владивосток, где быстро сделал карьеру: был частным сыщиком при обществе китайских купцов, заодно поддерживая связи с местной полицией; кроме того, он «курировал» публичные дома, опиекурильни и игорные притоны. Вскоре Чжан Цзучан стал одним из руководителей китайского криминалитета Владивостока. Оба Чжана пришли в гости к Вишняку и предложили за карту 5 тысяч рублей (а ведь могли и просто «отжать»). Вишняк продал её, но тут возник ещё один «кладоискатель» — уголовник Павел Хундахадзе (он же Мжавия, или Грузин). Заявившись к Вишняку, люди Грузина под пытками узнали от него о покупателях; в этот момент китайцы находились во Владивостоке, но кладом пока не завладели.

Клады, клады…

Дело продолжилось несколькими безрезультатными перестрелками в переулках, домах и подвалах Миллионки между местными плюс приезжими хунхузами и русско-грузинской бандой. Но тут в криминальную «конкуренцию» вмешалась полиция (редкий случай, надо отметить), и Грузин был арестован. Чжан Цзолинь скрылся по ту сторону границы с Китаем и снова занялся привычным делом — разбоем. А вот Чжан Цзучан даже и не подумал прятаться: против него не было улик. Раздобыли Чжаны карту или нет — так и осталось неясным. Судя по всему, клад (если он вообще был) остался где-то в недрах Миллионки. Кстати, некоторые ищут его до сих пор…

Интересно, что Чжан Цзолинь стал китайским маршалом, а в 1926 году — генералиссимусом сухопутных и морских сил Китайской Республики. Но в июне 1928 года его штабной вагон был взорван японцами. Чжан Цзучан в 1911 году вернулся в Китай и поступил на службу именно к Чжан Цзолиню. С 1922 года Чжан — комиссар обороны района Нингута-Суйфэнь. В это время он и получил прозвище Генерал Собачье Мясо — из-за любви к игре «пай гоу», которую в народе называли «бросание собачьего мяса». Позже, в 1925 году, когда он занимал должность губернатора провинции Шаньдун, Цзучана звали «Три Понятия-Не-Имею»: он не знал, сколько у него денег, наложниц и солдат. В сентябре 1932 года убийца из мести за отца заколол Чжан Цзучана на вокзале города Цзинань. Вот так оборвалась жизнь самого известного из обитателей Миллионки.

И ещё об одном кладе — «золоте Колчака». Как известно, золотой запас Российской империи совершил путешествие по Транссибу до Владивостока, постепенно убывая по дороге. Потом часть его попала в Японию, а какое-то количество, как считается, осталось здесь (по легенде — именно в подвалах или стенах домов Миллионки). Обычно рассказывается о двух белогвардейских офицерах, якобы сумевших похитить золотые слитки, но погибших в перестрелке с выследившими их контрразведчиками. По некоторым данным в 1920 годах Владивосток ещё раз посетил Чжан Цзучан, охотясь теперь за «золотом Колчака». Так это или нет, но подвалы, чердаки и подземные ходы Миллионки по-прежнему привлекают к себе искателей тайника, надеющихся на случайную удачу.

Гнездо криминала

Миллионка продолжала будоражить обывателей Владивостока криминальными новостями. Практически ежедневно в её закоулках находили безвестные трупы или отрезанные головы, причём нужные полиции показания никто не давал; взамен закрытых властями «банковок» и домов терпимости тут же открывались новые; арестованные китайцы выкупались и даже подменялись на других прямо в кутузке. Регулярно проводившиеся облавы с участием воинских отрядов были практически безрезультатными. Газеты сообщали о случае, когда городового, обнаружившего под сценой китайского театра четыре винтовки и 200 патронов, китайцы угостили лимонадом, и он тут же умер. Оказалось, что напиток был отравлен атропином. Виновных, как водится, не нашли.

Играла свою роль и «Её Величество Взятка», с которой бороться практически было невозможно. В 1910 году во Владивостоке намечался «процесс века»: пытались судить полицмейстера города, двух его помощников, китайца-переводчика и группу нижних чинов полиции. Практически все из них, кроме главного начальника, признали, что в городе существовала сеть взяток, позволяющая спокойно существовать китайским «банковкам» и «домам благоденствия» с выпивкой и наложницами, но… реально осудили (с последующим помилованием) только одного из помощников полицмейстера, а наивного китайца, давшего откровенные показания, приговорили к каторжным работам, обвинив его в клевете на начальство.

Миллионка жила своей жизнью, в которой ежедневно происходили «разборки», звучали выстрелы; кто-то проигрывал всё, что имел, в карты; кто-то забавлялся с китайскими и японскими «мадам», а кто-то лежал в забытьи наркотического тумана. Проникнуть в её тайны постороннему человеку было практически невозможно, так как криминалитет пользовался собственным языком, а также скрытыми опознавательными знаками. Невинные на вид жесты вроде особым образом сложенных рук, фигур из пальцев, прикосновений к глазам или губам, почёсывания носа или уха на самом деле означали многое: опасность, ложное сообщение, даже приказ убить человека. Понятна и неразговорчивость обычных обитателей Миллионки: за доносы мафия жестоко наказывала.

Чайна-таун: ещё не финал?

Миллионка без потерь пережила революционные волнения, смены власти — вплоть до установления советской, и лишь в 1930-х годах на неё обратили пристальное внимание. В этот период Москвой была поставлена задача сократить китайское (а позже и корейское) население в крае. Так, по переписи 1926 года во Владивостоке насчитывалось 43,5 тысячи китайцев. По мнению НКВД, они были «неблагонадёжными». Логично, что в первую очередь наметили ликвидировать население Миллионки. Предлог выбрали самый очевидный — антисанитария, пожароопасность и аварийное состояние зданий, требующих ремонта, а то и сноса. Действительно, за долгие годы бесхозности Миллионка заметно обветшала, а дома обросли жилыми пристройками, сараюшками и лавками.

Кроме того, Миллионка с точки зрения НКВД представляла угрозу государственной безопасности, являясь почти не подвластным «органам» местом скопления нелегалов, криминальных и подозрительных лиц. Миллионка была окончательно ликвидирована к декабрю 1936 года. Здания, принадлежавшие частникам-китайцам, были изъяты, отремонтированы и переданы в аренду или проданы советским организациям. Тем не менее большинство китайцев продолжало жить во Владивостоке, так же селясь в своём «чайна-тауне» или рядом с ним.

Ходят слухи, что Миллионка кроме обычных жителей населена призраками прошлого. Здесь будто бы есть гуляющий ночью по кварталу когда-то ограбленный моряк, тень замурованной в стену красотки-японки, проигранной в карты, а также загадочная Белая Дама. Поверить в это, глядя на уцелевшие дома, нетрудно. Планов переустройства Миллионки было множество: от полного её сноса и возведения здесь высотных зданий до сохранения исторического района целиком под прозрачным куполом. В конце 1960 — начале 1970 годов в рамках проекта «Большой Владивосток» даже взялись за реконструкцию: предполагалось убрать обветшавшие здания и оставить наиболее крепкие. Но когда снесли откровенные развалины, стало понятно, что здания соединены в единое целое переходами, то есть придётся рушить буквально всё. И от этого намерения отказались.